Поскольку пользоваться компьютером мама не умеет, а все мои попытки что-то ей показать пропадают втуне, то сидеть «В контакте» ей приходится через моё посредничество. Мои руки открывают страницы, мои руки перелистывают сотни фотографий и мои же руки печатают сообщения под её диктовку.
Самая большая проблема – найти из её друзей кого-то конкретного. Нет, их там не так уж и много, всего человек шестьдесят. Проблема в том, что мама знает их в основном по именам и лицам, а фамилии помнит плохо. Вот только процентов тридцать её подруг зовут Юлями, ещё тридцать – Наташами, и ещё тридцать – Ленами, а на аватарах не всегда стоят фотографии. Приходится тыкаться вслепую.
И всё бы ничего. Но каждый раз, когда я привыкаю к фамилии очередной Юли или Наташи и начинаю по маминым описаниям в стиле «ну эта… которая та» понимать кто же имеется в виду, эти заразы выходят замуж и фамилии меняют. За те несколько лет, что мама сидит в контакте, поменяли фамилии две трети её подруг, причём, некоторые – не по одному разу.
Блин, я аватарки у себя реже меняю!
Никогда особо не понимал этого женского задвига на смене фамилии. Вроде, не при родовом строе живём, двадцать первый век на дворе. Особого смыла в этом нет, зато проблем создаёт море. Чтобы поменять все документы, кредитные карточки, завещания, придётся оббежать не один десяток инстанций и убить не одну неделю свободного времени. Конечно, можно, если очень хочется. Просто меня удивляет, что желающих так много.
Само собой, когда я высказываю эту мысль при матери, она смотрит на меня так, словно я удивился, что мало желающих ходить на руках.
Самая большая проблема – найти из её друзей кого-то конкретного. Нет, их там не так уж и много, всего человек шестьдесят. Проблема в том, что мама знает их в основном по именам и лицам, а фамилии помнит плохо. Вот только процентов тридцать её подруг зовут Юлями, ещё тридцать – Наташами, и ещё тридцать – Ленами, а на аватарах не всегда стоят фотографии. Приходится тыкаться вслепую.
И всё бы ничего. Но каждый раз, когда я привыкаю к фамилии очередной Юли или Наташи и начинаю по маминым описаниям в стиле «ну эта… которая та» понимать кто же имеется в виду, эти заразы выходят замуж и фамилии меняют. За те несколько лет, что мама сидит в контакте, поменяли фамилии две трети её подруг, причём, некоторые – не по одному разу.
Блин, я аватарки у себя реже меняю!
Никогда особо не понимал этого женского задвига на смене фамилии. Вроде, не при родовом строе живём, двадцать первый век на дворе. Особого смыла в этом нет, зато проблем создаёт море. Чтобы поменять все документы, кредитные карточки, завещания, придётся оббежать не один десяток инстанций и убить не одну неделю свободного времени. Конечно, можно, если очень хочется. Просто меня удивляет, что желающих так много.
Само собой, когда я высказываю эту мысль при матери, она смотрит на меня так, словно я удивился, что мало желающих ходить на руках.